От трёх до пяти Американцы воспринимали Колчака как главу военной хунты

О правительстве Колчака в Омске. Гость Евгения Сатановского и Сергея Корнеевского в студии «Вестей ФМ» – историк Андрей Светенко.

СВЕТЕНКО: В конце апреля 1919 года помощник госсекретаря Соединенных Штатов Полк пишет письмо американскому послу в Японии Моррису. Там говорится следующее: «Вам необходимо выехать во Владивосток с целью получить там всю возможную информацию от генерала Грейвса (это представитель военного командования, уже там находящийся), а затем отправиться в западном направлении как можно дальше, если это достаточно безопасно».

САТАНОВСКИЙ: А во Владике тогда же сидел оккупационный, как я понимаю, экспедиционный корпус, и много чего другого!

СВЕТЕНКО: Там было и Временное правительство во главе с Вологодским, с полномочиями, восходившими к Учредительному собранию. Но Морриса призывают отправиться в Омск, в штаб-квартиру Колчака. И спрашивается: для чего? Получить от правительства Колчака определенные официальные разъяснения относительно его целей и вопросов будущего режима правления в России! Методов, с помощью которых этот режим будет установлен, получить подробные разъяснения по поводу аграрной реформы, предоставление гарантий избирательного права, избрание планируемой деятельности Учредительного собрания. Возникает вопрос: Колчак в Омске сидит уже почти полгода – они что, только проснулись?! В ноябре 1918 года был переворот, свергли Директорию, как раз из представителей Учредительного собрания состоящую, военные круги, окружавшие Колчака, и выдвинули его в качестве верховного правителя. И, оказывается, для американской администрации, тогдашнему президенту Вудро Вильсону (представителю Демократической партии, кстати) – это все была военная хунта. Колчак был какой-то...

САТАНОВСКИЙ: Слушайте, я вчера про Судан слышал то же самое!

СВЕТЕНКО: Темной лошадкой, которая непонятно что собирается делать! Потому что был составлен тут же доклад...

САТАНОВСКИЙ: А они не знали его биографии, он же всемирно известный полярный путешественник?! Он же – фигура!

СВЕТЕНКО: Вот так вот! А в докладе, который лег на стол Вудро Вильсона, писалось в декабре 1918 года, что «правительство и сам Колчак приемлем лишь для военщины, чиновничества и собственнических классов. Этот режим выглядит менее либеральным, чем тот, который был обещан». И что его не поддерживают даже чехословацкие легионеры и белогвардейские солдаты, не симпатизируют ему ни русский народ, ни вообще никто! И Колчак – вещь в себе, с которым еще неизвестно, как надо поступать!

САТАНОВСКИЙ: Слушайте, так и тогда, значит, американская администрация была клиническими идиотами во внешней политике! И в аналитических своих записках! Какая прелесть!

СВЕТЕНКО: То есть, с точки зрения формальных процедур появление его у власти – это все была контрреволюция чистейшей воды! И вот так это было подано, что Директория была свергнута представителями самой реакционной части контрреволюционного лагеря.

САТАНОВСКИЙ: Такое ощущение, что большевики это писали! Формулировки даже!

СВЕТЕНКО: Буквально под копирку! Во-первых, здесь побивается знаменитая частушка «Мундир английский, сапог французский, правитель омский», и так далее. Вот вы, Евгений Янович, хорошо сказали: как же они не знали, что он – полярный исследователь? Кто знал?! Для кого он был фигурой?!

САТАНОВСКИЙ: Он был мировой известностью в научных кругах!

СВЕТЕНКО: Для европейцев – для англичан и для французов! Вот если посол Моррис только собирается, чемоданы укладывает в конце апреля 1919 года, чтобы поехать посмотреть, кто такой Колчак, то генерал Женен, французский эмиссар, он там уже давно – уже пять месяцев. И уже там англо-французская ориентация. Там ему в письме-то сказано выяснить – прекрасно они знают, что человек ориентируется на англичан и французов!